Moonwalk, или Лунная походка: Майкл Джексон о себе - Страница 25

Для фильма были поставлены прекрасные, очень сложные танцевальные номера, выучить которые не представляло труда. Но это неожиданно оказалось сложным для моих партнеров по игре.

Я с детства мог, подглядев чье-нибудь движение в танце, повторить его. Другому, быть может, пришлось бы разложить танец на составные, делать каждый шаг со счетом — ногу поставить вправо, бедро приподнять, бедро развернуть влево, шею — в другую сторону… и так далее. Мне же достаточно посмотреть — и я могу повторить.

Во время подготовки к «Волшебнику» я разучивал хореографию вместе с партнерами — Железным Дровосеком, Львом и Дайаной Росс, — и они были в ярости на меня. Я не мог понять, в чем дело, пока Дайана не отвела меня в сторону и не сказала, что я ставлю ее в неловкое положение. Я сделал большие глаза. Я ставлю в глупое положение Дайану Росс? Я? Она сказала, что понимает, что это не нарочно, по просто я слишком быстро выучиваю движения. Это ставит в дурацкое положение ее и остальных, кто не может повторить сразу за хореографом показанные движения. Достаточно ему что-то показать, сказала она, как я тут же выхожу и повторяю. Когда же он просит остальных повторить, они еще долго разучивают па. Мы посмеялись над этим, но я постарался больше не показывать, как легко мне все дается.

Понял я также и то, что на съемках проявляются и некоторые не лучшие стороны человеческой натуры. Часто, когда я перед камерой пытался сыграть серьезную сцену, кто-нибудь из актеров начинал строить рожи, стараясь меня рассмешить. Мне всегда прививали серьезное отношение к профессионализму и подготовке, поэтому я считал такое поведение подлым. Тот актер знал, что я снимаюсь в важной сцене, и тем не менее строил дурацкие рожи, пытаясь отвлечь меня. Мне это казалось более чем неуважительным и нечестным.

Много позже Марлон Брандо скажет мне, что с ним это проделывали постоянно.

Проблем на съемках в общем-то было немного, и они редко случались, а работать так близко с Дайаной было замечательно. Она такая красивая, одаренная женщина, И сниматься в этом фильме для меня было большим удовольствием. Я очень люблю Дайану. И всегда ее любил.

Несмотря на то, что я получал удовольствие от съемок «Волшебника», это был период, полный напряжения и тревог. Очень хорошо помню 4 июля того года — я был на пляже, возле дома моего брата Джермейна, примерно в полуквартале от студии. Я нырял в прибое и вдруг почувствовал, что мне нечем дышать. Нет воздуха. Нет и все. Что со мной происходит? Стараясь не впадать в панику, я побежал домой и отыскал Джермейна — тот отвез меня в больницу. Дикость какая-то. У меня в легком лопнул кровеносный сосуд. Больше это никогда не повторялось, хотя порой я чувствовал покалывания и как бы спазмы, но скорее всего это лишь плод моего воображения. Позже я узнал, что подобное состояние бывает при плеврите. Мой доктор предложил мне сбавить темп, но расписание этого не позволяло. По-прежнему жизнь проходила под знаком непрестанной работы. Я очень любил старый фильм «Волшебник из страны Оз», однако новый сценарий, отличавшийся от бродвейской постановки скорее по форме, чем по духу, поднимал больше вопросов, нежели первый фильм, и давал на них ответы.

Действие старого фильма разворачивалось в волшебном королевстве, это была своего рода сказка. В нашем же фильме, напротив, были элементы реальности, легко узнаваемые детьми, — такие, как школьные дворы, станции метро и квартал, откуда была родом наша Дороти. Мне и сейчас нравится смотреть «Волшебника» и заново все переживать. Особенно я любил сцену, где Дайана произносит:

— Чего я боюсь? Я же не знаю, что я такое…

Я это чувствовал много раз, даже в счастливые минуты жизни. Она поет там, что надо преодолевать страхи и шагать гордо, с высоко поднятой головой. Она знает, и публика знает, что никакая опасность не заставит ее повернуть.

Моему герою было что сказать и чему поучиться. Я висел на шесте, и стая ворон смеялась надо мной, а я пел: «Вам меня не одолеть». Это была песня об унижении и беспомощности — через такую полосу проходили многие в ту или иную пору своей жизни, — а также о том, что есть люди, которые физически не удерживают тебя, но исподволь играют на твоих слабостях, так что ты сам не можешь двигаться вперед. Сценарий был умный, и по нему я выдавал наугад сведения и цитаты из моей соломенной головы безо всякой связи с чем бы то ни было. Ответы на все вопросы у меня были готовы, а вот самих вопросов я не знал. Основная разница между двумя вариантами «Волшебника» заключалась в том, что в оригинальной версии Дороти получала все ответы от Доброй Волшебницы и ее друзей из страны Оз, тогда как наша Дороти доходит до всего своим умом. Она запоминается своей верностью троим друзьям и отвагой в сражении с Элвиной в потрясающей сцене на заводе. Я никогда не забуду пения, танцев и игры Дайаны. Она была идеальной Дороти, После победы над злом — сплошной восторг, выражающийся в нашем танце. Танцуя с Дайаной в том фильме, я словно бы прокручивал сокращенную версию собственной жизни — походочка нок-нид, вращение на вытянутой ноге были моими приемами в детские годы, а танец на столе на заводе соответствовал нашему тогдашнему уровню. Все было построено на движении вверх и вперед. Когда я рассказал братьям и папе, что получил эту роль, они решили, что я до нее еще не дорос, а получилось наоборот. «Волшебник» придал мне новые силы и вдохновение. Встал вопрос, что с этим делать. Как лучше их использовать?

В то время как я задавался вопросом, что делать дальше, мы с одним человеком шли параллельными путями, соединившимися на съемочной площадке «Волшебника». Мы как-то репетировали в Бруклине и громко читали друг другу текст. Я думал, что самым трудным для меня будет заучивать текст, но меня ждал приятный сюрприз. Все были очень добры ко мне и убеждали, что это легче, чем я думаю. Так оно и оказалось.